Плутовство

«Русская игра» Павла Чухрая — костюмная комедия про карточных шулеров.

Экранизация классики, — а новый фильм Чухрая («Вор», «Водитель для Веры») снят по небольшой пьесе Гоголя «Игроки», — в наше время вещь весьма популярная. Объемность же произведений русской литературы часто позволяет растянуть сюжет на целый сериал. Шедевры литературы превращаются от этого в мыльную оперу наподобие «Санта-Барбары». Ну да кого это волнует, когда рейтинги канала растут и зрители обожают, к примеру, сериал Бортко по «Идиоту» Достоевского. Поэтому поток сериальных экранизаций продолжается: Лунгин снимает телевизионный фильм по «Мертвым душам»; Соловьев — по «Анне Карениной». И в этом пугающем контексте «осериаливания» классики обычный полнометражный фильм Чухрая по гоголевской пьесе выглядит даже несколько ободряюще.

Сюжет фильма укладывается в рамки жанра «афера»: заезжий блистательный шулер (Джулиано ди Капуа) встречается с тремя колоритными картежниками — старым опытным Утешительным (Сергей Гармаш), задирой Швохневым (Сергей Маковецкий) и вихлявым моложавым Кугелем (Андрей Мерзликин). Всячески демонстрируя друг другу симпатию и дружеское расположение, банда картежников и шулер пытаются друг друга надуть.

Благодаря вплетению мистицизма в обыденную реальность, с одной стороны, и потрясающе точным комическим зарисовкам нашей жизни и людских характеров, с другой, Гоголь всегда привлекал внимание кинематографистов. Первая экранизация Гоголя относится к 1909 году — это фильм Петра Чардынина по мотиву «Мертвых душ», затем в 1912-1913 годах известный режиссер Владислав Старевич снял по Гоголю «Страшную месть» и «Ночь перед рождеством», соединяющие в себе элементы игрового кино и анимации. В течение XX столетия пьесы Гоголя не раз ложились в основу киносценариев, при этом гоголевские сюжеты легко адаптируемы по времени и месту действия, универсальны и интернациональны, о чем свидетельствует наличие американских, итальянских и даже гонконгских экранизаций.

Но, ко всему прочему, произведения Гоголя — это еще и энциклопедия русской жизни и русских нравов: очень объемные, комичные, но оттого не менее точные типажи давно уже стали нарицательными. А ведь это, в сущности, именно то, к чему стремился Михалков, снимая «12». Но втиснутые в надуманный контекст, вымученные однобокие персонажи из анекдотов Михалкову нужны лишь для произнесения необходимых по смыслу слов, что особенно бросается в глаза на подобном сравнении: там, где у Гоголя -жизнь, у Михалкова — кукольный театр.

Экранизация Чухрая почти что буквальна, следует строго по тексту, вроде бы никак не нарушая гоголевской идиллии. Актеры паясничают: герой Маковецкого залихватски танцует с цыганкой и фальшиво кричит про то, что человек принадлежит обществу; сусальные пейзажи в стиле Левитана приходятся к месту — типичная гоголевская Русь. Чухрай позволил себе только одно серьезное отступление, но оно с ног на голову переворачивает пьесу и сводит на нет все старания соответствовать источнику.

Дело в том, что главный герой у Чухрая превратился из простого Ихарева в итальянца Лукино Форца, который приезжает в Россию поднаграбить деньжат в надежде на русское простодушие. И после этого даже у того, кто не знает, чем заканчивается пьеса, вряд ли возникнут сомнения, кто кого обставит. Озорная комедия про то, что всегда «под боком отыщется плут, который тебя переплутует» вдруг обращается в назидание: нечего держать русских за дурачков, наши любого вашего самого искусного шулера сделают. «Такая уж надувательская земля», — кричит обманутый итальянец словами Ихарева, но из его уст это видится обличением, и чтобы немного загладить вину соотечественников, тут же появляется нищенка, которая делится с ним последним, что у нее есть — зеленым яблочком. Бедному Гоголю, которого в очередной раз вынудили перевернуться в гробу, такое и в страшном сне бы не приснилось.

Дарья Горячева, Киноанонс, 15 октября 2007

Непутевые заметки

А нужно ли читать?!...

Такая разная... "Л"

Зелёненький он был...